Алексей Можин 

Исполнительный директор МВФ от России Алексей Можин дал эксклюзивное интервью ТАСС, в котором выразил уверенность в том, что снижение цен на нефть - благо для России, поскольку новый обменный курс рубля открывает перспективу производства конкурентоспособных товаров, замещения импорта и экономического рывка вперед.

- Мы беседуем в преддверии весенней сессии руководящих органов МВФ и Всемирного банка. По традиции это время оценок и прогнозов. Как Вы сейчас оцениваете состояние российской экономики?

- Не хотелось бы сглазить, но сейчас ситуация выглядит несколько лучше, чем предполагалось ранее. В последнее время курс рубля стабилизировался и даже укрепляется - несмотря на то, что цена на нефть остается низкой.

Этого следовало ожидать. Валютный рынок всегда работает с перехлестами. Рубль обесценился сильнее, нежели того требовали фундаментальные обстоятельства.

Нас пугали размерами валютной задолженности российских компаний и банков. Однако пик платежей уже пройден. Он приходился на четвертый квартал прошлого и первый квартал нынешнего года. В дальнейшем обслуживание этих долгов будет происходить уже по затухающей.

Много говорилось об оттоке капитала из России, который в прошлом году составил около 150 млрд долларов. Его львиная доля - это как раз покупка российскими компаниями валюты в целях погашения своих долгов. В результате за весь прошлый год общий размер этой задолженности сократился примерно на 120 миллиардов.

Следует особо подчеркнуть, что в последнее время  выплаты производились на фоне укрепления курса рубля и без сокращения валютных резервов центрального банка.

В целом наш центральный банк сработал исключительно профессионально и эффективно. И это в тяжелейших условиях колоссального внешнего шока,  когда цена на нефть падала камнем и никто не мог предсказать, как долго это продлится.

Исключительно профессионально и эффективно - это не только мое мнение: это мнение многих моих коллег по совету директоров и сотрудников МВФ, которые следят за развитием событий в российской экономике. И я в данном случае привожу  еще наиболее

сдержанные эпитеты...

- Да, я тоже видел подобные отклики в прессе. Писали, например, что "экономическая команда Путина творит чудеса"...

- Я читал этот комментарий службы Блумберга. Между прочим, обычно его автор пишет о России совсем не в дружеском тоне...

Идем дальше. Уже в марте замедлились темпы роста инфляции. Скачок цен произошёл в результате очень значительной  девальвации рубля, ведущей к удорожанию импорта. Однако в марте недельные индексы инфляции опустились до докризисного уровня. Инфляция будет снижаться и дальше, причем достаточно быстро.

Все это позволило центральному банку начать снижение своей ключевой ставки. Она уже опустилась с 17% до 14% и будет снижаться дальше по мере замедления инфляции и ослабления инфляционных ожиданий. А это, в свою очередь, должно привести к росту банковского кредитования и оживлению экономической активности.

В конечном счете все это приведет и к пересмотру прогнозов. На днях министр экономики России (экономразвития РФ - прим. ТАСС) сделал заявление о возможном пересмотре прогноза: ожидали в 2015 году негативного роста на уровне 3%, теперь уже полагают,

что он не превысит 2,5%.

- А как выглядят на этом фоне прогнозы МВФ?

- Прогнозы МВФ мы узнаем, когда будет выпущен очередной доклад о состоянии мировой экономики (представление намечено на 14 апреля в Вашингтоне - прим. ТАСС).

Я не думаю, что МВФ способен так же быстро корректировать свои прогнозы. Они, конечно, не в состоянии отслеживать развитие событий в российской экономике в режиме реального времени, всегда дожидаются появления официальной статистики. Поэтому я пока не ожидаю каких-то улучшений в прогнозах МВФ - ни по 2015 году, ни по 2016-му.

В середине мая в Москву приедет очередная миссия МВФ для подготовки традиционного ежегодного доклада по состоянию

российской экономики. Вот тогда, думаю, у них появится возможность лучше разобраться в том, что у нас происходит.

- Кстати, еще о прогнозах. Вы вот сейчас объяснили, почему худшее для нас, будем надеяться, позади, а я вспомнил, как Вы и в разгар кризиса говорили, что для паники нет оснований, что не все так плохо...

- Говорил. В середине декабря, в самый разгар событий на российском валютном рынке, служебное издание МВФ брало у меня

интервью на эту тему. Оно появилось на внутреннем ресурсе МВФ в начале января...

- А на чем основывалась Ваша уверенность? И продолжают ли теперь действовать те же факторы?

- Тогда, как мы помним, произошла существенная корректировка обменного курса рубля. Конечно, она оказалась очень болезненной. Но я считаю, что с точки зрения среднесрочной и долгосрочной перспектив развития российской экономики снижение цен на нефть и курса рубля - это благо для России.

При прежнем уровне цен на нефть курс рубля был очень сильно завышен. Нас просто заливало импортом, с которым российские производители не могли конкурировать из-за его дешевизны.  Достаточно напомнить, что чуть ли не половина всего продовольствия, потреблявшегося в России, завозилась из-за рубежа, причем не только из соседнего Азербайджана или, скажем, Болгарии. Самый знаменитый пример - соленые огурчики из Германии, стоявшие на московских прилавках.

Вы представляете себе, какая зарплата в Германии? А ведь она вся сидит в цене на эти огурчики. Тем не менее, при старом курсе нашим магазинам было дешевле закупать их в Германии, чем у российских производителей. Все это - классический пример так называемой "голландской болезни".

Мы много лет говорили о необходимости диверсификации российской экономики, но больших успехов на этом направлении так и не добились. Далек от мысли, будто мы сделали все, что могли, но есть и объективная сторона дела - эта самая "голландская болезнь", которая как раз и препятствовала диверсификации.

Конечно, нынешний год будет трудным. Но в среднесрочной перспективе корректировка валютного курса позволяет рассчитывать на рост производства в так называемых "торгуемых секторах" российской экономики (в которых и происходит конкуренция с импортом - прим. ТАСС), на импортозамещение и ускорение процесса диверсификации. В каких конкретно секторах это будет происходить -

решит рынок. Но это неизбежно будет происходить.

- А почему Вы так в этом убеждены?

- Покажу на конкретном примере. В 1998 году в России случился кризис, имевший совсем иную природу, чем нынешний, хотя и тогда падение цен на нефть тоже оказало большое влияние. В середине августа того года правительство объявило о дефолте, девальвации и прочих нерадостных решениях.

А примерно через месяц - в сентябре того же 1998 года - МВФ готовил прогнозы к своему осеннему годовому собранию. И в первом варианте прогноза по России на 1999 год стояла цифра минус восемь (процентов роста ВВП - прим. ТАСС). То есть, нам сулили колоссальную рецессию.

Интересно, что уже тогда, перед самым годовым собранием, они успели заметить, что в российской экономике что-то происходит, и пересмотрели прогноз - до минус пяти. А знаете, сколько получилось в итоге за 1999 год? Плюс 3,2%! Это была самая крупная

ошибка в прогнозе за всю историю Фонда!

- И почему же так получилось?

- Они недооценили мощь этого самого импортозамещения, которое тогда произошло. Августовская девальвация уже в сентябре дала мощную отдачу...

Правда, ту ситуацию нельзя сравнивать с нынешней. К 1998 году в стране почти 10 лет продолжался непрерывный спад. В результате у российских предприятий накопились тогда огромные резервы неиспользуемых производственных мощностей. И сразу

после корректировки валютного курса и появления спроса на отечественную продукцию все это заработало.

- А теперь?

- Сегодня мощности загружены почти полностью, так что немедленной отдачи ждать не приходится. Хотя что-то уже зашевелилось. Я вот читаю - соседи скупают в России сельскохозяйственную продукцию. Дешево стало, выгодно! Ясно, что это даст толчок росту сельскохозяйственного производства в России.

Чтобы по-настоящему заработали механизмы импортозамещения, теперь, конечно, потребуются инвестиции. Но я уверен, что и за ними дело не станет. Полагаю, что в последние годы относительно низкий уровень инвестиций в России наблюдался все из-за той же "голландской болезни". Куда инвестировать, если нигде просто невозможно конкурировать с импортом? Мы же импортировали не только "айпэды" и "айфоны", но и лопаты и полотенца! По всей технологической линейке!

Корректировка курса должна привести к росту инвестиций в импортозамещение, пусть поначалу и не очень быстрому, поскольку у

нас сейчас существуют ограничения со стороны доступности кредита. Но это все равно будет происходить.

- А кроме корректировки курса есть еще факторы, способные помочь России?

- Конечно.

Россию принято ругать за неблагоприятный инвестиционный климат. Но в последние годы и в этой области нам удалось добиться значительного прогресса. Это получило отражение в показателях России в рамках рейтинга Всемирного банка по условиям ведения бизнеса - Doing Business. Шагнули вверх сразу на 20 пунктов.

Не буду отрицать, что сама по себе проблема инвестиционного климата в России существует, как и во всех странах с формирующимися рынками. Но если уж говорить на эту тему, то в некоторых областях у России имеются и огромные преимущества. Например, многие специалисты и Фонда, и Всемирного банка считают, что рынок труда в России - один из самых гибких в мире.

Так получилось потому, что в начале 2000-х годов российские олигархи "продавили" трудовое законодательство, исключительно благоприятное для бизнеса. Так, например, в отношениях между работниками и работодателями баланс прав у нас сильно перекошен в пользу последних. У нас очень просто нанимать и увольнять работников. Сегодня наняли, завтра уволили - и никого это не касается.

Я совсем не хочу сказать, что это хорошо. Я как раз предпочел бы, чтобы у нас права трудящихся лучше защищались, чтобы этот баланс был сдвинут в пользу работников. Но пока в этом отношении Россия сильно отличается, скажем, от Европы. Там человека уволить очень трудно; именно поэтому и нанимают там людей на работу тоже десять раз подумав. Кстати, из-за этого там всегда высокая безработица.

В условиях экономического спада гибкость российского рынка труда позволит сдерживать рост безработицы. Хотя совсем без него, конечно, не обойдётся. Он уже наблюдается.

Особенности трудового законодательства - это не единственное отличие российского рынка труда. Известно, что около трети совокупного фонда заработной платы по всей стране в целом составляют так называемые "бонусы". Не буду подробно объяснять, что это такое. Деньги в конвертах, способ уклонения от уплаты подоходного налога.

Это тоже усиливает гибкость российского рынка труда. Это означает, что в России зарплата может гибко меняться в обоих

направлениях - как вверх, так и вниз. Кроме как у нас, подобное мало где возможно...

- Знаете, в данном случае я ваш энтузиазм экономиста не разделяю. Мои читатели в большинстве своем - как раз те, кто может быть внезапно уволен, у кого могут отнять "деньги в конверте". Разве это не означает перекладывать экономические трудности государства на самых уязвимых и безответных? Можете Вы их чем-то обнадежить?

- Это не государство перекладывает. Это ситуация в экономике, сложившаяся в результате колоссального внешнего шока. У нас

сейчас рецессия, экономический спад. Да, кому-то в конверте принесут меньше. Но за счет этого люди сохранят рабочие места...

- Или будут "гибко" уволены...

- Да, могут и уволить. Но ведь и искать новую работу на гибком рынке труда тоже проще.

Ясно, что ничего хорошего в рецессии нет и быть не может по определению. Это болезненный период, период трудностей. Я просто говорю о том, что в целом по экономике гибкий рынок труда позволит избежать еще более тяжелых последствий, включая массовую

безработицу, которая в других условиях стала бы неизбежной.

- Ну, хорошо. Теперь все "плюсы" названы?

- Да нет, конечно, всего не перечислишь. Разве что вот еще один факт, о котором редко вспоминают. Действительно, падение цен на нефть привело к тому, что у наших экспортеров сильно сократились валютные поступления. Но ведь изменение курса рубля означает, что у них также сократились и рублевые издержки в валютном выражении. Как ни оценивать - в рублях или в валюте -

сокращение поступлений в значительной мере компенсируется сокращением издержек.

- Мне показалось, что описанные Вами позитивные факторы - какие-то "стихийные", не особо зависящие от действий властей. А насколько успешно, на Ваш взгляд, действовало правительство?

- Про действия центрального банка я уже говорил. Что касается правительства, то можно говорить о конкретных, срочных антикризисных мерах, включая поддержку крупных российских компаний и банков. Но я в данном случае хотел бы подчеркнуть совсем другое. Россия вступила в нынешний кризис подготовленной. И если говорить о действиях российского правительства, то именно это - главное его достижение.

В годы высокой цены на нефть российский бюджет получал большие доходы, однако правительство сдерживало увеличение расходов. Благодаря такой политике удалось накопить большие бюджетные резервы. Речь здесь не о резервах центрального банка, а о Резервном фонде и Фонде национального благосостояния. Кроме того, у нас очень низкий государственный долг, один из самых низких в мире в пропорции к ВВП. Это позволит правительству более плавно осуществлять сокращение расходов бюджета, которое в

условиях сокращения его доходов, конечно, потребуется...

- Раз уж Вы упомянули о нынешних условиях. Помимо цен на нефть к ним обычно относят еще и западные санкции из-за событий на Украине. Они имеют серьезное значение для нашей экономики?

- Имеют - постольку, поскольку многие российские компании и банки оказались отрезанными от возможностей рефинансирования своих валютных долгов как раз в тот момент, когда им оказалось трудно их выплачивать в силу падения курса рубля. В этой

конкретной области санкции вредят. Но, повторяю, пик платежей уже пройден без слишком большого урона.

- К вопросу об Украине. Фонд собрал очень большую программу помощи. Каково официальное отношение Москвы к этой программе? Агентство Reuters, например, писало, что Россия и Бразилия при голосовании по ней воздержались, что само по себе достаточно необычно при решении подобных вопросов в МВФ. Это правда?

- По нашим правилам всё, что происходит на заседаниях совета директоров - кто и что говорил, кто и как голосовал, - разглашению не подлежит. Это закрытая информация. Стенограммы подлежат публикации только через пять лет. Хотя, конечно, любая страна

имеет право объявить собственную позицию...

- Ну так объявите...

- Насколько мне известно, никто у нас не опровергал сообщение Рейтер.  А вообще, этот вопрос лучше задавать в Москве. Мы же здесь не сами решаем, как нам голосовать. Мы советуем, высказываем свои соображения, но последнее слово всегда остаётся за Москвой.

Что касается самой украинской программы, то она опубликована. На мой взгляд, это программа, которая необходима для Украины. При этом я разделяю общее мнение и руководства Фонда, и членов совета директоров о том, что она содержит много рисков и выполнить ее будет очень непросто.

Страна не может бесконечно жить не по средствам, ей предстоит радикальное затягивание поясов. Это означает, что в условиях высокой инфляции будет ограничено повышение зарплат и пенсий. Кроме того, Украине предстоит очень значительное - в разы - повышение внутренних цен на газ и отопление. Много предусмотрено и других трудных мер, в том числе в области борьбы с коррупцией.

Хотел бы также обратить внимание еще на два обстоятельства. Потребности Украины во внешнем финансировании на четырехлетний срок действия программы оценены в 41 млрд долларов. По правилам Фонда любая программа должна быть полностью профинансирована, то есть этот так называемый "финансовый разрыв" должен быть полностью закрыт.

Необычность данной программы состоит в том, что 15,3 млрд долларов закрывается при помощи так называемой "долговой операции", реструктуризации украинского долга частным кредиторам. Это означает, что финансирование этой программы, вся ее реализация в значительной мере будут зависеть от благосклонности частных кредиторов Украины. Предполагается, что договорённость с ними должна быть достигнута уже до первого обзора выполнения программы, то есть до второй половины июня.

Еще одна особенность программы - в том, что в ее реализации  многое будет зависеть  от динамики валютного курса. Одна из ключевых задач - добиться того, чтобы к 2020 году уровень госдолга Украины не превышал семидесяти с небольшим процентов ВВП (такой уровень госдолга считается критическим для категории стран, к которым относится Украина). И это при том, что в нынешнем и будущем годах Украина будет быстро набирать долг, получая займы от МВФ и других кредиторов. А соотношение долга к ВВП будет зависеть от курса гривны.

В программу заложена стабилизация курса на уровне 21,5-22,5 гривны за доллар на весь период. Но гривна уже опускалась и ниже 30. Если применить курс 21,5, то на конец 2015 года госдолг Украины вырастет примерно до 94 проц ВВП. А если курс будет более слабым, то госдолг быстро перевалит за 100 проц ВВП. И это будет уже совсем другой сценарий. А ведь ВВП у них снижается еще и в реальном выражении, страна переживает экономический спад.

Курс также очень важен с точки зрения внутренних цен на газ и отопление. Ясно, что за импортируемое топливо Украина платит в

долларах, а программа требует за два года достичь полной окупаемости его внутренних продаж...

- Но, все-таки, мы-то как к этой программе относимся, с точки зрения собственных интересов?

- Отвечу так: реалистичность некоторых аспектов этой программы вызывает у нас большие сомнения. И не только у нас. Хотя, конечно, какие-то параметры программы могут корректироваться уже в ходе ее выполнения. Правила Фонда это позволяют.

Риски большие, в том числе и для Фонда. Он никогда не принимал на себя столь большую долю покрытия финансового разрыва. Вообще, если оценивать общий размер кредита Фонда - 17,5 млрд долларов - по отношению к ВВП заемщика, то это самый крупный кредит Фонда за всю его историю. Это около 20 проц ВВП Украины, который, повторяю, продолжает снижаться.

Не думаю, что коллапс украинской экономики в каком-либо смысле отвечал бы интересам России. Даже по чисто прагматическим, чтобы не сказать шкурным причинам. Например, мы ожидаем, что Украина будет всегда платить за поставки российского газа. А за счет каких источников Украина смогла погасить большую часть своей задолженности перед "Газпромом", осуществлять предоплату

текущих поставок газа? Ясно, что за счет средств, предоставленных международным сообществом.

- Звучала цифра, что номинальное участие России в программе МВФ - 13,8 млн долларов. Это верно?

- Эту цифру озвучил министр финансов России. Это средства, предоставленные Фонду центральным банком России для финансирования первого транша украинской программы.

Надо понимать, что так называемый "капитал" Фонда - это по сути совокупность кредитных линий, открытых центральными банками членов организации. Никакого другого "капитала" у МВФ просто нет...

Об этом мало знают, как и вообще о внутренней кухне Финансового департамента Фонда. Поясню. После того, как совет директоров утверждает программу для какой-то страны, Финансовый департамент просто направляет платежные поручения разным центральным банкам о перечислении средств на счёт ЦБ страны, получающей кредит. Никакого дополнительного согласования здесь не требуется. Размер участия стран, предоставляющих финансирование, определяется на основе их квот в МВФ. При этом выравнивание этих размеров пропорционально квотам делается не по каждой отдельной операции, а по всей их совокупности. Так, например, наш центральный банк не привлекался к финансированию операций по той же Украине в прошлом году.

Хотел бы подчеркнуть, что во всех случаях, когда привлекаются наши средства, кредит предоставляется Фонду, а не какой-то конкретной стране. Для центрального банка предоставление таких кредитов Фонду - это просто способ размещения валютных резервов. Поскольку такие кредиты возвращаются Фондом с процентами, для ЦБ не существует большой разницы между вложением

средств в гособлигации других государств - германские, британские или американские - или предоставлением кредитов Фонду...

- Кстати, о возврате средств. Свои кредиты МВФ защищает стопроцентно, его займы вообще не подлежат реструктуризации. А вот про российский 3-миллиардный кредит Украине Фонд на днях сказал, что надо еще разобраться - официальный он или нет. Между тем вся украинская программа зависит от своевременного погашения именно официальных долгов. Это что же: намек на то, что Киев может и не платить, и программу не терять? Или я что-то неправильно понимаю?

- Вы все правильно понимаете. Должен сказать, что я удивлен недавними заявлениями представителя Фонда на этот счет.

Не думаю, что официальный статус российского кредита может подвергаться сомнению. Он никоим образом не подпадает под категорию частных коммерческих займов. Смысл его как раз в том и состоял, что он предоставлялся не на коммерческих, а на

льготных условиях. Кредит предоставлен государством, а значит, это официальный кредит.

- А можно себе представить, что Фонд просто возьмет и изменит какие-то свои правила применительно к данному случаю?

- Я этого себе представить не могу.

Беседовал Андрей Шитов (Вашингтон, ТАСС)

фото:g20russia.ru