ВНИМАНИЕ! Возрастной ценз данной статьи - 18 лет!
Санкт-Петербург /Абсолютъ ТВ / Все мы, конечно, слышали слово «абрек». Но в разговорной речи оно обычно применяется без понимания его истинного значения.
В XVIII веке слово «абрек» стали употреблять казаки, заимствовав его из кабардинского языка. Затем через южно-русские говоры оно пришло в литературный язык и уже с 1830-х годов встречается в художественной литературе.
Слово «абрек» можно услышать и в наши дни. Перед глазами встаёт довольно размытый образ горного разбойника, дикого и неуправляемого. Кого же на самом деле, на Кавказе называли абреками?


Согласно наиболее распространённой версии, «абрек» происходит от персидского «апарак» (бродяга), которое попало, в тюркские языки и затем было занесено на Кавказ. То есть абрек - это человек, ушедший или изгнанный в горы и живущий там по своим законам. Что же заставило людей становится абреками?
Дело в том, что жизнь в традиционно родовом обществе только на первый взгляд может показаться развесёлой вольницей. На самом деле это крайне жёсткая социальная система, в которой человек никогда не выступает в качестве самостоятельной единицы, а всегда рассматривается исключительно как часть рода (на Кавказе, в Дагестане – тухума, в Чечне - тейпа). При этом внутри родовой общины поддерживаются строжайшая субординация и дисциплина, поскольку поступки каждого члена рода имеют последствия для всего рода. Кроме того, родовому обществу присуще такое явление, как кровная месть. Если представитель одного рода убивал человека из другого рода, то либо родственники убийцы платили «виру» за кровь, либо родственники убитого получали право на ответное убийство. Они могли выбрать для мести любого совершеннолетнего мужчину из рода обидчика (и это совсем не обязательно должен быть сам убийца). То же касалось и иных серьёзных поступков: изнасилование, увечий, захвата скота.
У такого метода социального контроля имелся существенный недостаток: кровавая история могла тянуться десятилетиями. Например, в даргинском селе Кадар два клана враждовали почти 200 лет, с XVII века до 60-х годов XIX века. В итоге или роды всё - таки примирялись, или просто никого не осталось в живых. Понятно, что любой род старался избавиться от особо неуправляемых и агрессивных людей. Ведь такой человек мог вытянуть своих родственников в долгую кровавую распрю. Чтобы не допустить этого, род отрекался от такого человека, и он превращается в абрека-изгоя, исключенного из семьи и рода. Абрек лишался покровительства и защиты родственников, права на любое наследство и изгонялся из принадлежащих роду земель. Чаще всего абрека изгоняли за убийство, но могли быть и иные причины, например, неповиновение отцу или родовому старейшине.
Избавившись от проблематичного сородича, община могла вздохнуть спокойно. А вот изгнаннику можно было только посочувствовать. Человек, изгнанный из рода, отказывался вне закона. Он становился полностью беззащитным. А река могли безнаказанно оскорбить, убить, ограбить, взять в рабство. Словом, он воспринимал как бесправный чужеземец. Участь абрека была незавидной. Отовсюду гонимый, постоянно находящийся в опасности, поставленный в положение дикого зверя, он, в конце концов, натурально зверел. И удивляться этому не приходится.
Одинокому путнику встретиться с абреком на горной дороге означало попасть в большую беду, поскольку озлобленный изгнаннику видел во всех людях исключительно врагов и жил по принципу «умри ты сегодня, а я завтра». Причём исключений для стариков, женщин и детей абрек не делали.

Генерал Василий Потто, автор книги «Кавказская война», уверял, что чеченцы, ставшие абреками, приносили такую клятву: «Клянусь отнимать у людей всё, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отнимут грудного младенца у матери, сожгут дом бедняка и там, где радость, принесут горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце моё забьётся для кого-нибудь любовью или жалостью - пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолить моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольётся кровь нечистого животного».

Слово «абрек» помимо всего прочего, означало «заклятый». Именно так называли человека, разорвавшего узы дружбы и ровного родства, отказавшегося от любви, чести, совести, сострадания - от всех чувств, которые отличаются человека от зверя.
Как видим, поначалу к абрекам на Кавказе относились резко отрицательно. И такое отношение сохранялись вплоть до первой четверти XIX века. Ситуация изменилась с началом Кавказской войны.
Российская империя постепенно устанавливала на Кавказе свои порядки. В первую очередь российские власти взялись за отстранение от реальной власти и лишение всех привилегий разного рода племенных вождей, ханов и беков. Ещё в 1822 году кавказский наместник Алексей Ермолов санкционировал настоящую охоту на нелояльную племенную знать. Генерал приказываю простым кавказцам «при всякой встрече с изменниками действовать оружием и забыть глупое обыкновение не стрелять в князей, когда они стреляют».
Лишенные власти горские предводители начали партизанскую войну против русских. При этом они формально уходили в абреки, чтобы не навлечь месть на свой род.
Сложилась парадоксальная ситуация. Одной рукой имперская администрация боролась с архаичными пережитками, которые, собственно, и порождали проблему абречества. Но другой рукой создавались предпосылки, число абреков неуклонно увеличивалось. Таким образом, явление абречества, не только сохранилось, но и приобрело явную антирусскую направленность.
Именно в этот период слово «абрек» приобретает совершенно новый смысл - немирный горец, ведущий войну против русских. Многие князья, лишенные власти и имущества и подавшиеся в абреки, присоединились к Шамилю. Они заняли высокие посты в его имамате. К таким людям относятся Даниял-бек Илисуйский, Мухаммед - Мирза Анзоров, а также знаменитый Хаджи - Мурат.
В это время начинается романтизация абречества. Тех, кого ещё недавно считали убийцами женщин и стариков, теперь наделяют чертами, типичными для образа «благородного разбойника» - удалью, обостренным чувством справедливости, сочувствием к бедным и обездоленным. Михаил Лермонтов пишет поэму «Хаджи Абрек», образы «гордых снов гор» выводят в своих произведениях Лев Толстой и даже Александр Дюма.

Хаджи – Мурат известен нам по повести Льва Толстого. Но насколько литературный герой был похож на реального человека? Аварский вождь Хаджи-Мурат, перешедший от Шамиля к русским, а потом бежавший и от русских, был, конечно, незаурядной личностью. Лев Толстой впервые услышал о нём в 1851 году, когда служил на Кавказе. В письме к брату он писал: «Второе лицо после Шамиля, некто Хаджи – Мурат, на днях передался русскому правительству. Это был первый лихач (джигит) и молодец во всей Чечне, а сделал подлость».
Повесть «Хаджи – Мурат» Лев Николаевич напишет только спустя полвека. А опубликуют её уже после смерти Толстого.
Писатель и не надеялся на прижизненную публикацию. Слишком сильно он проехался в повести и по Николаю I, и по русской политике на Кавказе. Вот, например, фрагмент, не включённый в первую публикацию. В нём говорится о настроениях горцев в разорённом ауле: «О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения».

Самого Хаджи – Мурата писатель изобразил положительным персонажем. Здесь характерен даже маленький штрих – «детская улыбка». А ведь поручик (в будущем – генерал-лейтенант) Владимир Полторацкий, знавший (в отличие от Толстого) Хаджи-Мурата лично, подчёркивал, что лицо у него было Жёстким, и держался он постоянно настороже. Какая уж там «детская улыбка»! Особо заметим, что Хаджи – Мурат был не чеченцем, а аварцем, то есть представителем одного из народов Дагестана.
После окончания Кавказской войны абреки не исчезли. Наибольшую активность они проявляли в те моменты, когда Российское государство переживало кризисы. Скажем, во время революции 1905 года на Кавказе орудовала банда Зелимхана. Они ограбили Кизлярское казначейство, и укрылись в горной Чечне, откуда регулярно выезжали для новых грабежей или захвата заложников. А Зелимхан показал себя как чеченский Робин Гуд. Так, например, 9 января 1910 года абреки под его руководством ворвались на Грозненский вокзал и захватили в кассе 18 000 рублей, которые затем распределили среди бедняков.

Против абреков бросили казаков и добровольческие отряды мирных чеченцев. Был сформирован «временный охотничий отряд» во главе с войсковым старшиной Гавриилом Вербицким. Он должен был уничтожить Зелимхана и его соратников.
В селах, которые укрывали абреков, проводились жёсткие «зачистки». Начались преследования родственников Зелимхана, были убиты его брат и отец, арестованы его жена и дети. За голову абрека правительство назначило пять тысяч рублей, а впоследствии эту сумму увеличили до 18 тысяч. Но абрек Зелимхан жестоко отомстил. В октябре 1910 года начальника Назрановского округа князя Андронникова ждала засада в Ассиновском ущелье. Князь и бывший при нём поручик были убиты, командир дагестанской сотни ротмистр Данагуев и шестеро казаков тяжело ранены. В октябре 1911 года власти обложили чеченское население Грозненского и Веденского округов стотысячным штрафом в пользу «жертв зелимхановщины». В том же месяце им стало известно и о том, что Зелимхан ночует в селе Сунженском. Но он снова остался невредим. Пришлось повышать премию за поимку абрека…

Несмотря на все принятые меры, выследить и ликвидировать неуловимого Зелимхана сумели только в 1913 году. Развязка наступила 27 сентября 1913 года. Выследил Зелимхана его кровник, поручик Кибиров с всадниками Дагестанского конного полка. Солдаты окружили дом на хуторе близ Шали, где отлёживался больной абрек (годы скитаний в горах в условиях вечного преследования подорвали его здоровье). Зелимхан, даже после того как его задела пуля, продолжал отстреливаться до последнего патрона. Он смог тяжело ранить поручика Кибирова и ещё нескольких солдат, но на рассвете погиб. Тело абрека вместе с его оружием – карабином, кинжалом и браунингом – военные сняли на фотоаппарат, а потом и сами сфотографировались рядом. Благодаря этому фотодокументу мы знаем, что в последнем бою Зелимхану пришлось сражаться против десятков врагов.



Зелимхана Гушмазукаева Харачоевского похоронили в городе Шали. В Чечне до сих пор чтут память этого невероятно смелого горца. А ведь он не был каким-то исключением. Абреков тогда развелось много. Набеги и вымогательство с их стороны стали рядовым явление.
Владельцы нефтяных промыслов, расположенных вокруг Баку, ежегодно платили абрекам до 200 тысяч рублей. Своеобразной данью были обложены и артели, занимавшиеся рыбной ловлей в Каспийском море. Даже город Хасавюрт, в котором проживал начальник округа, прокурор и другие должностные лица, а также находился полк, платил две тысячи рублей в год. Деньги для этого собирались с населения, а в документах данная статья расхода оформлялась как «жалованье сторожам».
В годы Гражданской войны явление абречества приобрело невиданной размах. Шайки абреков дошли до того, что буквально уничтожали небольшие города. Так, Хасавюрт был сожжен дотла и на какое-то время просто перестал существовать. Возглавлял этот налёт Узун-Хаджи, призывавший вешать всех комиссаров, инженеров и учителей.



Впрочем, ещё до революции некоторые абреки на почве ненависти к русскому царизму сблизились с большевиками. Так что после установления советской власти на Кавказе многие бывшие лидеры горских банд были объявлены «красными партизанами» и даже заняли видные должности в партийном аппарате и администрации. Кара Рабаданович Караев (1891-1973 г.г., даргинец. Награждён: Два ордена Красного Знамени; Орден Трудового Красного Знамени; Орден Красной Звезды (30.03.1943)), к примеру, стал заместителем наркоман внутренних дел Дагестанский АССР. Ушёл на пенсию с должности начальника Управления охотничьего хозяйства Дагестанской АССР.



Памятник Зелимхану Харачоевскому был поставлен в 2008 году в селении Ца-Ведено на личные средства братьев Шамсуди и Сайпуди Чимаевых. В 2009 году памятник был перенесён в родное село абрека Харачой и установлен у родника «Девичья коса».
Абреческая эпоха Чечни и Дагестана ушла в прошлое, оставив в памяти народа героические образы лихих джигитов, сохранившиеся в народных песнях, проникнутых особым почтением к этим людям.

Пишите комментарии на Абсолютъ ТВ

Подписывайтесь в наших социальных сетях: